Ансамбль «Урал» вернет мюзикл «Аркаим»

Светлана Лукина, художественный руководитель ансамбля танца «Урал», рассказала, что остается за кадром блистательных выступлений

Ваш браузер не поддерживает воспроизведение видео! Пожалуйста обновите его.

Лана Литвер

«Мама, мне больно»

Содержание статьи:

— Студия «Детство» Светланы Гришечкиной, где вы занимались, была настоящим звездным коллективом. Правда, что дети ее очень боялись?

— Боялись. Помню, она брала связку ключей и от отчаяния долбила ими об зеркало, чтобы эта орава — человек восемьдесят — замолчала наконец. Вы представляете, что такое 80 детей-танцоров в одном зале? Да, она могла схватить за волосы, если с челкой пришла на концерт. Я попала ей под руку единственный раз, когда я не успевала переодеться к выступлению: Светлана Ивановна переплетала мои косички и сильно дергала за волосы.

— Плакали?

— Нет, но я поняла, что рука у нее тяжелая. Да, конечно, обзывалась. Но без этого никак. Мы, хореографы, мыслим образами. Скажешь: «Ну что ж ты, как корова на льду!» — и сразу понятно, как нужно встать.

Знаете, никто не жаловался родителям и не уходил из студии. Мы все ее очень любили! Дети же все чувствуют. Светлана Ивановна — добрый, не подлый и порядочный человек. Я стала собой благодаря ей. Не проходит дня, чтобы я не вспоминала своего первого педагога.

— Когда вы решили, что будете танцовщицей?

— Я мечтала стать фигуристкой. Мама принесла с работы коньки, и я сама лет в пять-шесть лет научилась кататься во дворе. Все крашеные полы дома коньками исцарапала, пока ходила туда-сюда.

Моим кумиром была фигуристка Елена Водорезова — совсем девчонка со смешными хвостиками. Я собирала все вырезки из газет и мечтала быть такой.

Идет репетиция ансамбля «Урал» в помещении парка «Россия — моя история»

— Почему ребенок вдруг решает, что хочет танцевать?

— Очень часто об этом думаю. Мой старший сын Антон танцует, а младший Гордей сказал: «Мама, мне больно. Я не хочу». Хотя и двигается прекрасно, и растяжка есть, и гибкость от природы! Но не хочет, и все.

А бывает, что не дано ребенку — вот он, как деревяшка, не гнется, но хочет танцевать. И каждый день мы его ломаем. Родители спрашивают: «А куда нам пойти, чтобы на шпагат садиться?». Да никуда. Это мать-природа. К нам в детскую студию ансамбля «Урал» отбор жестче, чем в самодеятельности. Мы сразу говорим, что готовим будущих артистов, а это тяжелый физический труд. К 14 годам болят колени и суставы.

Ответа на ваш вопрос у меня нет. Вот, например, у нас в студии занимается девочка, не очень способная. У нее не получается, она в последних линиях стоит, но она говорит: «Я хочу и буду».  Меня спрашивают: «Что вы им такого в воздух подмешиваете?»

Идет репетиция ансамбля «Урал» в помещении парка «Россия — моя история»

— «Больно» — это обычное состояние танцора?

— Нет. Больно, это когда ты делаешь что-то выше физических возможностей. Но это нормально, преодоление — часть нашей профессии.

— Вы говорили, что век танцора короток. Двадцать лет?

— Уже 25. Правительство не подумало, увеличив нам срок годности. И двадцать-то лет в танце не все доживают.

— А что происходит?

— Связки рвутся. Вот недавно ушла артистка: ахиллы порвались. У другого нашего танцора прямо на концерте такое случилось, он даже не успел ничего понять. Ему последний номер танцевать — а он ни наступить, ни идти не может, и боли не испытывает. Тридцати лет парню нет. Никак не защитить связки, к сожалению.

Фото их архива ансамбля «Урал»

— С какой профессией можно сравнить вашу?

— С шахтерами. Я не шучу: физические нагрузки сопоставимы. Темп исполнения танцев высок, и плавно остановиться нельзя: побежали, хоп! Встали. Хоп, побежали. Нагрузка на дыхательную систему приличная, поверьте — и зритель не должен этого заметить!

Народный танец — всё?

—  Вот, скажем, в Грузии, Дагестане, Латинской Америке, Греции легко представить, как на празднике народ встает в круг и под национальную музыку танцуют, и стар, и мал — они помнят движения. У нас ни в одной деревне бабушки в хоровод не встают. Народные танцы как культурное явление утрачены. Что вы об этом думаете?

— Как говорит мой муж-пессимист Алексей (Алексей Разин — хореограф, балетмейстер ансамбля «Урал» — Ред.), народный танец постепенно умрет. Хотя сам его очень любит. Мы все время об этом разговариваем. Это необъяснимый феномен русского танца. Не понимаю, почему так. Возможно, молодежь стесняется народных танцев.

— Не только молодежь.

— Да-да. Сложно сказать, почему так сложилось. Может быть, отрицание произошло на уровне: народное — это крестьянское, крестьянское — это бедное, а бедное — это плохо. Действительно, в быту у нас не было танцев. Я была маленькой и помню, как на праздниках пели частушки, папа играл на гармони, но нет, не танцевали — хотя папа всю жизнь танцевал в «Самоцветах».

Светлана Лукина с мужем и коллегой Алексеем Разиным на репетиции

 — Когда вы с друзьями собираетесь, танцуете народные танцы?

— Нет, конечно. Мы поем. Но знаете, фольклор — это корни, из которых растёт современная культура. Даже на «Евровидении», мне кажется, побеждают песни, которые имеют народную мелодику.

И наша «Бышенька» — русский танец, которому сорок лет! — до сих пор один из самых любимых и у артистов, и у зрителей. Необъяснимая энергетика в нем заключена. Я ничего не могу в нем поменять, не могу поставить лучше. Уже несколько поколений танцоров сменилось, но номер не устаревает и не смотрится нафталиновым.

Мы восстановим «Аркаим»

— Программа к 30-летию ансамбля состояла из танцев народов мира. Как сложилась эта история?

— Мы готовили программу к саммиту ШОС и БРИКС. Ее курировали сотрудники Государственного Кремлевского дворца. Московские коллеги были настроены очень скептически. Помню первую встречу. Мы только вышли из отпуска, а нас торопят: «Давайте, быстрее переодевайтесь, танцуйте!»

Мы вышли на сцену оперного. Редко там выступаем, очень тяжело было. Выложились, конечно, но москвичам мы не понравились. Я расстроилась.

Фото из архива ансамбля «Урал»

Но когда подготовили танец «Африка» и им показали… Генеральный директор Государственного Кремлевского дворца Петр Михайлович Шаболтай подошел ко мне и сказал: «Ну ладно. Если все номера сделаешь на том же уровне, будет здорово».

— Там же и индийский танец был, и бразильский, и китайский.

— Да, мы нашли в Москве консультанта по Индии. Когда я показала ему танец, который хочу, он сказал: «Невозможно. Этому люди учатся минимум десять лет». Я сказала: «Саша, мы ничего другого не будем танцевать. Мы сможем, если нам покажут».

Главная задача — чтобы не было похоже на Болливуд. И еще — как бы случайно жестами не показать вульгарных слов, все же индийская делегация должна была приехать, неловко получится. Мы все сделали, сами выстроили композиционно, и наши ребята научились бить босыми пятками в пол не хуже индусов.

Фото из архива ансамбля «Урал»

С Бразилией — особо трудная история. Если бы мы танцевали самбу, получилась бы карикатура. У латиноамериканцев даже плотность тела другая, не говоря уже о пластике. Мы нашли в России парня из Бразилии, который нам очень помог. Поехали в бразильский штате Баия, из которого вышла самба, и взяли оттуда исток, начало, народную основу. И тогда все получилось. Мы же народники.

— Программу приняли на ура. «Урал» просто потряс публику своими возможностями.

— И для нас это была огромная радость — попробовать хореографию других народов. Ребята благодарили за такую возможность.

— Вы восстановите мюзикл «Аркаим»?

— Обязательно! Его можно по-разному оценивать. Я тоже не считаю, что все у нас на сто процентов удалось. Но это все равно был технический и хореографический прорыв. Мы его восстановим и исполним на сцене нового Концертного зала, который мы очень ждем.

Так артисты ансамбля «Урал» сами мастерили деревянный настил в парке «Россия — моя история» на время ремонта основного репетиционного зала.
Фото из архива Светланы Лукиной

Источник

Comments (0)
Add Comment